Один человек упал в яму и не мог оттуда выбраться.

Один человек упал в яму и не мог оттуда выбраться.

Мимо шел приверженец Христианской Науки и сказал: “Ты просто думаешь, что ты в яме”.

Фарисей сказал: “Только плохие люди падают в ямы”.

Фундаменталист сказал: “Ты заслуживаешь того, что попал в яму”.

Работник ИМНС спросил: “Ты за свою яму заплатил все налоги?”

Харизмат сказал: “Просто исповедуй, что ты не в яме”.

Оптимист сказал: “Могло бы быть еще хуже!”

Пессимист сказал: “Тебе пока еще хорошо!”

Иисус же, увидев этого человека, подал ему руку и вытащил из ямы.

Добавлено (01 Сентября 2007, 21:53)
———————————————
“Да будет воля Твоя” 
Вера Петрич

Один человек упал в яму и не мог оттуда выбраться.

Мимо шел приверженец Христианской Науки и сказал: “Ты просто думаешь, что ты в яме”.

Фарисей сказал: “Только плохие люди падают в ямы”.

Фундаменталист сказал: “Ты заслуживаешь того, что попал в яму”.

Работник ИМНС спросил: “Ты за свою яму заплатил все налоги?”

Харизмат сказал: “Просто исповедуй, что ты не в яме”.

Оптимист сказал: “Могло бы быть еще хуже!”

Пессимист сказал: “Тебе пока еще хорошо!”

Иисус же, увидев этого человека, подал ему руку и вытащил из ямы.

Добавлено (01 Сентября 2007, 21:53)
———————————————
“Да будет воля Твоя” 
Вера Петрич

Чечня… Раннее весеннее утро, но в подвал, где сидят пленники, не проникает и лучик света; здесь мрак, сырость, вонь. В подвале трое – все они российские солдаты, и никто из них не знает, кому и сколько осталось жить и какой смертью они умрут. Они надеются, что их все-таки спасут; о смерти стараются не думать, ведь все они молоды, а молодым очень хочется жить. Вчера, когда избитого Сашу приволокли с допроса, он сказал: «Все, нам никто не поможет. Нас может спасти только Бог». 
Коля, Саша и Андрей лежат молча, нет сил разговаривать, а вот думать – думай сколько хочешь. Вспоминаются чаще всего дом и родные. После жестоких побоев и пыток Андрей мысленно задает вопрос: «Господи, зачем меня не убила шальная пуля? Зачем Ты сохранил меня для этих мучений?». Прошло некоторое время, он забылся коротким сном и сквозь сон прозвучали слова: « Я прославлю прославляющих Меня» (1Цар 2:30).

Андрей часто вспоминает свою бабушку и видит ее во сне. Баба Настя была верующая, да и сам он, как и многие, идя на эту чеченскую войну, надел крестик: ведь он – христианин. И вот, находясь здесь, в подвале, он стал задавать себе вопросы: кто такой христианин и почему он так называется: то ли потому, что крест носит, то ли оттого, что Христос был распят?…

Парни услышали лязг открываемой двери. Вошли трое. Подняли Андрея, поволокли; он успел крикнуть ребятам: «Прощайте!». Выволокли на улицу, жестоко избили, раздетого облили водой, чтобы пришел в чувство. Потом кто-то увидел у него крестик: «А что, русский, отрекись от своего Бога, тогда оставим в живых». Андрей не ожидал подобного предложения. Вспомнил: «Если отречемся, и Он отречется от нас» (2Тим 2:12).

Эти слова явственно прозвучали где-то внутри него. Этот же крестик ему бабуля надела: как же он может снять его и отречься от Бога? В это время он услышал тихие слова молитвы, которую вечерами твердила баба Настя: «Да будет воля Твоя…». 
Он мысленно спросил: «Разве воля Божия, чтобы люди убивали меня и друг друга? И опять тот же голос внутри: «Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас: и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое» (Мф 24:9). 
В это время Андрей пришел в себя, услышал стук: что-то сколачивали. «Наверное гроб мне», — подумал он, но ошибся. Вскоре он увидел огромный крест, но не понял, зачем он. 
Толпа чеченцев, собравшаяся вокруг и ожидавшая казни, шумела, гомонила, все были пьяные и одурманенные наркотиками, но не все здесь были чеченцами, среди них много наемников – иностранцев.

Крест готов. Теперь уже никаких предложений. Его поволокли к кресту. Главарь банды сказал что-то по-чеченски, а потом по-русски: «Этот русский умрет, как его Бог». И тут Андрей понял, зачем понадобился наскоро сколоченный крест…

Когда вбивали гвозди в руки и ноги, было нестерпимо больно, но он старался не кричать, а вот когда подняли крест и он повис на нем, нечеловеческая, огненная боль пронзила все его тело. И тут Андрей опять услышал голос: «Если терпим, то с Ним и царствовать будем» (2Тим 2:12).

Чеченцы вкопали крест в землю. Андрей усилием воли поднял голову к небу. Оно было синим-синим, ярко-прозрачным и чистым; нигде ни одной тучки. И вдруг – ослепительный свет в глазах, и в последний земной миг Андрей увидел Его, Того, Кого люди изображали на иконах – Христа, Который Своими руками, прикоснувшись к нему, взял его боль. И оторвавшись от земли, от этого места, где человек проводит не долгий свой жизненный путь в страданиях и слезах, еще одна душа шагнула в вечность, воссоединившись со своим Господом.

Воспарив в небо, Андрей мог видеть толпу чеченцев, копошащуюся около креста, и даже свое тело, висящее на нем. Боли больше не было, была неземная легкость и блаженство. «Верно слово: если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем» (2Тим 2:11)….

Уже третий день стоит томительная тишина в подвале где лежат Саша и Николай, то впадая в дремотное забытье, то пытаясь заговорить, теряясь в догадках, почему никто не идет. Неужели настал конец их мучениям? 
Наконец, дверь отворилась, вошли российские солдаты. Так были спасены двое чеченских пленников. Первое, что сорвалось с их губ: «Слава Богу, живы и свободны!»

Прошло несколько месяцев. Выписавшись из госпиталя, где долго пришлось залечивать раны, и прибыв домой, Николай первым делом пожелал посетить собрание верующих, где впервые в жизни со слезами благодарил Господа за то, что Он сохранил его в этой страшной чеченской войне.

Александр также посещает собрания верующих. Изредка они встречаются, всегда вспоминают, что спасением своим они обязаны только Богу. Теперь они оба верят, что Бог живой и всемогущий, что Он может творить чудеса.

( Рассказ перепечатан из журнала «Надежда»)